Греть счастье

Какое счастье знать, что мы — лишь переходной этап.

Что где-то там, потом, за нами, будет другое общество, — без боли и страха, чистое и настоящее, — я верю (наивная?).

И можно будет быть счастливой, прижимая руку к животу, зная, что твое продолжение не столкнется с тем адом, который сейчас — ежедневная норма. Оно не столкнется с бегом в колесе, с ипотекой, с насилием, с отчаянием, с болью, с холодом, со страхом…

 

Пожалуйста, подожди. Я слишком сильно люблю тебя, чтобы давать тебе жизнь сейчас. Ради твоего блага, ты будешь — потом.

Я подожду.

…

Я счастлива быть твоей современницей. Я горжусь твоей работой. Я восхищаюсь твоей улыбкой.

Спасибо за каждую секунду твоей жизни. 

#этонеповодубить

Я убил ее, потому что любил, а она не отвечала взаимностью.

Я верила миротворцам ООН, пока однажды не прочла статью, где жертвы локальных конфликтов рассказывали об избиениях и насилии со стороны голубых касок.

В «Возвращении со звезд» Лема девушка соглашается на роман с главным героем, просто потому что боится, что он убьет ее.

Бьет — значит любит.

Мне понадобилось полминуты, чтобы вспомнить всего четыре маленьких факта, подтверждающих то, что общество монополизировало насилие. Я боюсь думать дальше. Когда я возвращаюсь домой вечером в темноте, мне хочется закрыть глаза от страха, но я продолжаю держать их открытыми — так же напряженно, как сжимаю ключи между пальцев. Я готова себя защищать. Я не понимаю, почему я должна. Ведь я не в стае волков. Я среди себеподобных. Но что в них осталось человеческого, кроме облика?

Сегодня, — это голоса миллионов женщин, живших до нас. Они будут услышаны — мы будем услышаны.

Я не верю в защитников.

Остановите насилие.

Школа

Из моего окна видно школу. Обычная типовая постройка. На фоне грязного желтовато-черного неба и темной стены многоэтажек светятся окна. Это соседнее здание. Можно увидеть, как обустроены внутри кабинеты. Можно увидеть детей. Я редко смотрю на часы, зато часто смотрю в окно — и если окна еще светятся, то, значит, еще не поздно.

Школы какие-то клевые пошли. С большими просторными классами, зеленью, едой на выбор. Отовсюду наконец-то зазвучали рассуждения о важности создания психологически комфортного школьного пространства. В двадцать первом веке мы поняли, что глаз должен радоваться, а психика — не испытывать постоянного давления от протекающих потолков, холодных классов, скрипящих стульев, которые к тому же оставляют зацепки на колготках. От орущих учителей и монотонного зачитывания материала из учебника десятилетней давности.

Я сама включилась в процесс. Катаю вдохновленные статьи о том, что школам срочно нужны сенсорные краны и обустроенные вечнозелеными растениями территории, и чувствую искреннюю радость за сегодняшних школьников. Вроде, я не так стара, но когда я думаю о том, что я-то училась именно в той школе с грязно-синими стенами и поломанными партами, деревянными окнами и слипшимися макаронами в столовке, — такой редкостью сегодня, — я чувствую себя выходцем из эпохи динозавров.

Когда-нибудь я перестану быть в восторге от научно-технического, социального и общественного прогресса, но пока я смотрю на эти яркие окна и думаю о том, что моя разница с ребятами, учащимися в этой школе, всего десять лет, но для них мир уже совершенно другой. И нет, я не чувствую зависти; может быть, потому что знаю, что все мы бессмертны, и я еще увижу эту школу, множество других школ глазами тех сотен, тысяч, миллионов людей, которые будут после меня. И мне за них уже не страшно. Они уже не столкнутся с той грязью, тем унылым интерьером, теми равнодушными учениками и той дешевой столовской едой, с которыми сталкивалась я. Чем не причина для радости?

Так что я смотрю на эти окна, ощущая лишь спокойствие и умиротворение. Все не так плохо. Все будет лучше. 

Единственный плюс от родства с динозаврами — я могу сравнивать.

О Мировом океане и Свободе

Назовите меня придирчивой и не умеющей разбираться в людях, но я определяю сущность человека по его отношению к окружающим и окружающему. Опыт — вещь такая. Красноречивая. Крайне редко подводящая.

Например, я не верю, что человек, каждую субботу тратящий свое время на то, чтобы сдать стеклянные банки и пластиковые бутылки в пункт переработки, может быть плохим. Забота об окружающей среде — самый яркий маркер ответственности и способности думать о ком-то и чем-то кроме себя. Скорее, я не буду общаться с человеком, позволяющим себе изрекать что-то вроде «А какая разница? Ну загрязняется мировой океан, и что? Мне-то какое дело?» Ты даже не самовлюбленный. Ты болван.

Опыт показывает мне, что неверующие (или верующие на более высоких уровнях, чем принятый в нашем государстве диванный) намного чаще пользуются логикой. «Иисус воскресе» и «Бог помог» в адрес твоего неверующего собеседника — самый яркий маркер узости мышления и неумения принимать чужой образ мысли. И я не стану общаться с человеком, который заявляет мне, что «Бог меня покарает» и «Бог все видит». Потому что мой Бог — другой, но ослепленные диванной верой не способны это понять.

Человек, который над новостью об очередной изнасилованной девушке среди комментариев типа «Сама виновата, зачем так оделась» и «У мужчины есть историческое право насиловать женщин» напишет «Да, это ужасно, мы должны сделать все, чтобы такие ситуации случались как можно реже» (рискуя при этом навлечь на себя гнев других комментирующих, мол «Да че ты ее защищаешь, все бабы шл*хи!») — априори для меня хороший человек. Потому что неприятие насилия и принуждения на любом уровне в наше недалекое еще от пещер время, кажется, действительно признак высокого ума и уважения к другому человеку. Такая редкость сегодня!

Мир сошел с ума, но я пока пытаюсь сохранять трезвый рассудок. Для меня идеал человека — тот человек, который уважает других так же сильно, как уважает себя, и который безоговорочно признает право других жить их собственными жизнями по их собственным убеждениям с одним лишь критерием — соответствием правовым нормам Российской Федерации, а потому не распространяет направо и налево свое мнение, считая лишь себя единственным праведником.

Живите своими жизнями. Контролируйте все, что вы говорите и делаете. Оставьте посторонних людей в покое — им не нужны ваши советы.

Ваша свобода заканчивается там, где начинается свобода другого.

Genesis

Мы так мало пишем.

Я должна была написать три эссе к экзамену по политологии. Оттягивала до последнего. Боялась, что не смогу, не выложусь, не объясню. Боязнь не выразить собственную мысль - самая главная фобия писателя. Как же тяжело было садиться за пустой лист, особенно зная, что тебя будут оценивать. И какой свободой было - просто писать. Без рамок и плана. Без дурацких шаблонов ЕГЭ по дурацким произведением дурацкими общепринятыми словами; просто писать, просто изложить все свои социологические теории, копируя стиль ученых прежних веков (вряд ли вышло), просто обращаться к читателю, - просто писать...

Мы забыли о том, что мы пишем, чтобы выразить свои мысль. Не для того, чтобы уложиться в количество слов или строгий план. Ох уж эта паника чистого листа - как же нас запугали в школах, что она знакома всем? И как с ней бороться, даже если она есть у тебя при всей твоей любви к бумагомаранию?

Мы так мало пишем. Мы так мало излагаем своих теорий. Мы так мало рассуждаем, предполагаем, спрашиваем.

Нас так мало комментируют. Не оценивают, не придираются, - просто комментируют идеи, мысли, предположения...

Поэтому этот блог будет о попытках писать. Все, что придет в голову.

Потому что идей - много, а школьные страхи - неубиваемы.

Белый лист - чистый холст.